ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ
  Философские основания политики  

 

«Философские науки» продолжают публиковать работы, посвященные проблемам политических наук и их философскому осмыслению. В предыдущей публикации А.А. Декальчук (ФН. 2013. № 8) рассматривался редкий случай – пример прямого воздействия философских идей (Дж. Остина) на развитие конкретной политической теории (безопасности). В публикуемой работе В.Н. Конышева и А.А. Сергунина анализируется более общий план парадигмальной динамики теории международных отношений под влиянием позитивистской и постпозитивистской методологии наук.

ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА, МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ И ГЛОБАЛЬНОЕ БУДУЩЕЕ
В.Н. КОНЫШЕВ, А.А. СЕРГУНИН

 

Аннотация
В статье анализируется современный этап развития философии мировой политики. В частности рассматриваются дискуссии традиционных парадигм философии мировой политики с постпозитивизмом и последствия так называемой «постпозитивистской революции» для этой научной дисциплины. Очерчивается также круг вопросов, которые составят предмет споров между различными направлениями философии мировой политики в обозримом будущем.

Ключевые слова: философия мировой политики, «постпозитивистская революция».

Summary
This article aims at analysis of the contemporary phase of development of the philosophy of world politics. Particularly, it examines the discussions between traditional paradigms of the philosophy of world politics and post-positivism as well as the implications of the so-called «post-positivist revolution» for this academic discipline. The research agenda which will be a subject of debates between various schools in the philosophy of world politics in the foreseeable future is outlined.

Keywords: philosophy of world politics, «post-positivist revolution».


Конышев В.Н., Сергунин А.А. «Постпозитивистская революция» и философия мировой политики // Философские науки. 2013. № 9. С. 54 – 64.

Konyshev V.N., Sergunin A.A. The «Post-positivist Revolution» and the Philosophy of World Politics // Russian Journal of Philosophical Sciences. 2013. № 9. P. 54 – 64.

 

 

Введение

Ставший уже типичным феномен кризиса общественных наук fin de siècle не мог не затронуть и философию мировой политики (ФМП) конца ХХ в. Считается, что этот кризис был порожден засильем в общественных науках неопозитивистских концепций, особенно структурализма. Многих ученых-обществоведов не устраивали претензии неопозитивизма на роль некой универсальной методологии. Чрезмерное увлечение неопозитивистов эмпирическими исследованиями привело к нагромождению в социальных науках невостребованной фактологии, которая слабо использовалась для построения объясняющих теорий. Когда же неопозитивисты принимались за создание теорий, итогом их деятельности становились или упрощенческие, иногда даже примитивные, концепции или, наоборот, нарочито заумные конструкции.

В результате школы, ориентированные на неопозитивистскую методологию, оказались не в состоянии объяснить бурные общественные процессы, происходившие в конце ХХ в. Так, традиционные парадигмы ФМП (неореализм, неолиберализм и глобализм) не сумели ни предсказать, ни адекватно объяснить такие эпохальные события, как окончание «холодной войны», крушение социализма, переход от биполярной системы международных отношений к ситуации неопределенности в мировой политике и пр.1

Реакцией на такое состояние общественных наук стал так называемый постпозитивизм, сначала подвергший тотальной критике все существующие парадигмы (этим занимались его ранние версии – различные «критические» теории, постмодернизм), а затем попытавшийся выдвинуть свои собственные теории (постструктурализм, социальный конструктивизм, постфеминизм, постмарксизм и пр.)2

В задачи данной статьи входит анализ последствий «постпозитивистской революции» (как «скромно» именуют этот феномен сами постпозитивисты) для современной ФМП и нынешнего состояния этой научной дисциплины (с точки зрения как межпарадигмальных дебатов внутри нее, так и той тематики («повестки дня»), которая находится в центре дискуссий).

Гносеология постпозитивизма и ФМП

В философско-мировоззренческом плане спор между неопозитивизмом и постпозитивизмом проходил в форме борьбы между гносеологическими платформами двух антиподов – рационализма и рефлективизма соответственно. Суть спора сводилась главным образом к вопросу о познаваемости или непознаваемости мира и способности субъекта оставаться объективным в процессе познания3.

В этом смысле постпозитивизму присущ гносеологический пессимизм, тесно связанный с мировоззрением Ф. Ницше о зыбкости традиционных религиозно-философских верований, моральных принципов и научных знаний4. Идеи Ф. Ницше развил Р. Рорти, оказавший существенное влияние на постпозитивистов5. Он называл иллюзией представления о том, что научные методы ведут к объяснению мира: идеи являются по преимуществу созданием социальных существ, а не репрезентацией природы как таковой. Традиционная наука не учитывает вовлеченность человека в те социальные процессы, которые он пытается изучать. Любой исследователь исходит из определенных убеждений и предпочтений, его позиция заранее предопределена его личными взглядами, требованиями той социальной группы, к которой он принадлежит, т.е. всегда нормативна. Отсюда постпозитивисты делают вывод, что в науке об обществе накопилось множество ложного знания.

По мнению Р. Рорти, выход нужно искать с помощью новой, «риторической философии», в основу которой положен релятивистский принцип «диалога-беседы»6. Его суть заключается в том, что новое знание рождается не в результате взаимодействия познающего субъекта и объекта, а в ходе сопоставления мнений и взглядов индивидов по той или иной проблеме. Очевидно, что в попытке поиска баланса «объективное – субъективное», постпозитивизм впадает в еще больший субъективизм, чем критикуемая им традиционная наука.