Print

  ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА.
ФИЛОСОФСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ
  Феномен человека  
ПРИЗРАКИ И ИЛЛЮЗИИ «ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ»
И «ВСЕОБЩЕГО ВОСКРЕШЕНИЯ»
И.Т. ФРОЛОВ

 


Фролов И.Т. Призраки и иллюзии «вечной жизни» и «всеобщего воскрешения»  // Философские науки. 2015. № 8. С. 114 – 122.

Frolov I.T. Ghosts and the illusion of "eternal life" and "universal resurrection"  // Russian Journal of Philosophical Sciences. 2015. № 8. P. 114 – 122.

Полный текст

 

 

Размышления о жизни и смерти – древняя и постоянно возобновляющаяся традиция человеческой культуры с момента ее зарождения и до наших дней. Это и мощная духовная традиция отечественной философской и художественной мысли, полной напряженных исканий смысла человеческого бытия.

Сегодня к этим нравственно-философским проблемам обращаются все чаще. Но странным образом идут иногда по пути реставрации забытых или полузабытых учений и идей, противоречащих природной и социальной реальности. Очевидно, что современная научная и философская мысль в вопросах жизни и смерти человека все больше признает решающую роль социально-этических и гуманистических факторов для развития личности. Однако вовсе не в тех формах, которые они получают как в ортодоксальных, так и в модернизированных вариантах религиозно-идеалистических концепций. Это относится, в частности, к идеям, в истории русской мысли получившим оригинальное воплощение в философии, или «проекте общего дела» Н.Ф. Федорова – этого, несомненно, выдающегося, хотя и очень противоречивого мыслителя, творчество которого весьма тесно соприкасалось с духовными исканиями Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, В.С. Соловьева и других писателей и философов, постоянно обращавшихся к проблемам смысла человеческой жизни, смерти и бессмертия. Правда, он во многом занимал здесь особые позиции, зачастую противоположные гуманистическим исканиям русской мысли, ярко запечатленным в особенности Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским и др. Не случайно, например, В.С. Соловьев к концу 80-х годов особенно резко выступал против идей Н.Ф. Федорова, относящихся к проблемам смысла человеческой жизни, смерти и бессмертия. В чем особенность именно федоровского «проекта» решения этих проблем и почему мы должны, как считают некоторые современные авторы, обратиться к этому «проекту», интерпретируя его в терминах и образах, которые предлагают современная наука и практика и которые могут обозначить определенные цели их развития в будущем как цели всего человечества?

В «Философии общего дела» Н.Ф. Федоров, ставя вопрос о «братстве или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного состояния мира и о средствах к восстановлению родства», обращается от имени «неученых» к ученым, духовным и светским, верующим и неверующим, чтобы путем «совокупной деятельности» способствовать регуляции «всех миров всеми воскрешенными поколениями». Он считает, что «как только гордость подвигами отцов заменится сокрушением об их смерти, как только землю будем рассматривать как кладбище, а природу как силу смертоносную, так и вопрос политический заменится физическим, причем физическое не будет отделяться от астрономического, т.е. земля будет признаваться небесным телом, а звезды землями».

Не знаю, как все это воспринимается с точки зрения современного «философского космизма», но учение о «множественности миров» – давняя традиция космологической мысли всего человечества, и не Н.Ф. Федорову, разумеется, принадлежит честь ее открытия и обоснования. Впрочем, не это для нас здесь главное... Что следует из «сокрушения о смерти отцов» и рассмотрения земли как... кладбища, а природы – «как силы смертоносной»? Н.Ф. Федоров полагает, что «гуманист, который называет себя “человеком” и гордится этим именем, очевидно… не пришел еще в меру возраста Христова, не стал еще сыном человеческим; и все, отвергшие в наше время культ отцов, лишили себя через это права называться сынами человеческими». Между тем существование последних как «воскресителей», по Н.Ф. Федорову, «имеет значение не только чрезвычайное, а совершенно необходимое, если цель жизни состоит в обращении слепой силы природы в управляемую разумом всех воскрешенных поколений».

Итак, смысл жизни определен Н.Ф. Федоровым, и определен, прямо скажем, чрезвычайно «оригинально»: он противопоставлен гуманизму, утверждающему человека как индивида и личность, а не просто как «часть целого» – «сына человеческого». Что следует из такого определения? То, что все средства, включая науку, должны быть подчинены некоторой «конечной цели», знанию того, «что должно быть», а именно, объединению «всех в общем деле обращения слепой силы природы в орудие разума человеческого для возвращения вытесненного». Отсюда у Н.Ф. Федорова критика материализма и позитивизма, как и вообще современной ему науки, не видящей, по его мнению, этой цели.

Эта, скажем прямо, весьма странная ориентация научного исследования подчиняется не просто утопической, но и бессмысленной, далекой от действительного гуманизма и регрессивной цели. Утопической – потому, что никакие ссылки на науку (включая современную генетику, как это делает за Н.Ф. Федорова ряд современных авторов) не приближают эту идею к реальности, так как никогда нельзя «восстановить» уникальную личность, которая не может быть, как мы знаем, «записана» в генах. Далекой от действительного гуманизма и регрессивной – потому, что всеобщее «воскрешение», если уж забавляться этой побасенкой, касается и исчезнувших, к счастью, таких представителей рода человеческого, которые разбивают все наши представления о человеколюбии и прогрессе. Между тем у самого Н.Ф. Федорова этот абсурд выглядит вполне «логично», поскольку наш доморощенный мыслитель исходит из некоторых нетрадиционно интерпретируемых религиозных (христианских) догматов, которым должна, по его мнению, следовать наука, и приходит к ним же, но «усиленным» столь же «нетрадиционно» интерпретируемой наукой, как он ее понимает. «Отрицание религии, – по мнению Н.Ф. Федорова, – состоит не в истинном или добром, а в злом употреблении слепой силы, в подчинении ей под видом господства над нею, в подчинении ей в половом подборе (в мануфактуре) и в естественном подборе (истребления разного рода). Служение богу отцов состоит в обращении слепой, смертоносной силы путем регуляции в живоносную. Регуляция в противоположность эксплуатации и утилизации природы, т.е. в противоположность расхищению ее блудными сынами ради жен, приводящему к истощению и смерти, регуляция ведет к восстановлению жизни. Не одно только идолопоклонство составляет искажение религии; мыслепоклонство, или идеолатрия, есть также ее искажение; философия же как произведение отделившегося от других сословия ученых есть наибольшее искажение религии».