ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРА В КОНТЕКСТЕ ВРЕМЕНИ
  Гендерные исследования  
ГЕНДЕР И ДИСКУРС: ОСНОВЫ КОНСТРУКТИВИЗМА, ГИПОТЕЗА БИОЦЕНТРИЗМА, ИСТЕРИЯ ЖЕЛАНИЯ, НАРРАТИВНЫЙ ФОРМАТ
С.В. ПАНОВ, С.Н. ИВАШКИН

 

Аннотация
В статье рассматриваются основные течения в современных гендерных исследованиях и феминизме – конструктивизм и биоцентризм. Концептуальной основой конструктивизма явилась метафизика органицизма Лейбница, определяющего индивидуальное сознание через свободу его самосозидания и выбор возможностей существования. Радикальный конструктивизм связан со снятием любых символико-биологических детерминант, с истерией желания, воплощенном в телесных практиках и производстве идентичностей в постмодерне. В основе гендерной идентификации оказываются формы согласия культурно-жизненных миров и нарративный формат гендерного конструирования, которое обосновывается постонтологией в аналитике наслаждения.

Ключевые слова: гендер, пол, конструктивизм, органицизм, биоцентризм, натурализм, истерия, биополитика, идентификация, перфекционизм, миметизм, постонтология.

Summary
The article examines the main currents in modern gender and feminist studies – constructivism and biocentrism. The conceptual basis of constructivism was Leibnitz’s metaphysics of organicism defining individual consciousness by the freedom of its self-creation and by a choice of existential possibilities. Radical constructivism involves abolition of any symbolic and biological determinants, with hysteria of desire, which is embodied in corporal practices and in postmodern production of identities. Gender identification is based on consensual forms of cultural and life worlds and the narrative format of gender construction, which post-ontology locates in the analytics of pleasure.

Keywords: gender, sex, constructivism, organicism, biocentrism, naturalism, hysteria, biopolitics, identification, perfectionism, mimetism, postontology.


Панов С.В., Ивашкин С.Н. Гендер и дискурс: основы конструктивизма, гипотеза биоцентризма, истерия желания, нарративный формат // Философские науки. 2013. № 9. С. 118 – 132.

Panov S.V., Ivashkin S.N. Gender and Discourse: The Basics of Constructivism, Biocentric Hypothesis, Hysteria of Desire, Narrative Format // Russian Journal of Philosophical Sciences. 2013. № 9. P. 118 – 132.

 

 

Гендерные исследования давно отстояли право на существование, задаваясь вопросом об условиях социального создания представлений о нормах половой телесности и полового поведения в истории человеческой цивилизации, необходимо предполагающей, по М. Фуко, биополитическое программирование и регулирование индивидуальных тел в сфере их идентификационных режимов желания и удовольствия.

Джудит Батлер – одна из классиков современной гендерологии, автор книги «Беспокойство гендера. Феминизм и субверсия идентичности»1, пытается по-новому определить сущность гендерного конструктивизма, который имел целью, во-первых, преодолеть все формы биосоциального детерминизма, во-вторых, предложить социальную и политическую программу воспроизводства, обеспечения условий легитимности и защиты прав новых гендерных идентичностей, уже размывших границы традиционного «бинаризма».

Батлер заявляет о значимости концептуального наследия М. Фуко, для которого сексуальность явилась точкой взаимоопределения удовольствия и власти, желания и закона, что уже предполагает в любом обозначении пола дискурсивный компонент, включающий пол в контекст норм и конвенций, которые установлены и развиваются и должны быть легитимизированы социальным согласием для возможности функционировать. Однако гендерный конструктивизм имеет для Батлер некоторые ограничения, сформулированные в вопросе «Каким способом я “конструирую” мое тело, каким способом тело уже “сформировано” для меня и вопреки мне», оставаясь весьма смутной реальностью2.

Цель гендерного конструктивизма (далекого от абсолютизации субъективной власти над телесной данностью), – критиковать способы и формы биологического детерминизма, проникающие в аксиомы медицинского контроля, в психиатрический дискурс, в социальную и юридическую теорию, во все узаконенные нормы и правила, регулирующие сексуальность. Поэтому императив гендерного конструктивизма таков: мыслить интерсексуальность и пределы бинарной концепции, подвергая сомнению бинарные различия – источник всех гендерных неравенств. Отсюда гибкая политика идентификации пола как «поля различий», как конструкта, соединяющего в ситуативном балансе индивидуальные проекции, коллективные формы и властные императивы. Одна из центральных задач гендерного конструктивизма – выявить способы влияния власти на уже сконструированное тело и формы его социального конструирования. Концепция гендерного конструктивизма предполагает аксиому сконструированности самой природы, которая проявляется в перформативном функционировании гендера как своеобразном пучке контекстуальных предикатов как фокусе рационализации чувственной данности.

Батлер заимствует из археологического словаря М. Фуко понятие «регулятивный идеал» пола, предполагающее исследование социальной регуляции пола в сообразности с идеальной нормой, самого характера регулятивных действий в их временных и пространственных модальностях, в их перформативных процессах постройки гендерного конструкта. Исходя из априори конструктивизма, Батлер считает половое воспроизводство человеческого рода только историко-социальной институцией, формирующей и развертывающей субъективное тело в его функциональности, что, разумеется, не обозначает его единственный способ существования.

Материальность тела дана нам только «через призму определенного исторического дискурса», а история тела и сексуальности не предполагает, что половое воспроизводство является единственным и необходимым фактором, вокруг «которого организуются тела и сексуальности». Поэтому нет и не может быть какого-либо детерминизма и телеологии, согласно которым гендер мог бы существовать. Однако нет и не может быть сферы абсолютной свободы, которая бы преодолела все определяющее ее отношения свободы самоконструирования. Речь, скорее, идет об опыте проживания во «временной матрице властных отношений» и об определении возможностей гендерного конструирования внутри такой матрицы, чем и обусловлен весь политический пафос гендерного конструктивизма, который в рамках «демократии меньшинств» становится политической риторикой борьбы против любых видов гендерного экстремизма и доминирования, борьбы, требующей объединения усилий разных гендерных групп, конструирования их коалиций в отношении прагматического идеала социального согласия и диктуемых им политических целей.

В перспективе такого «идеал-реального» гендерного конструирования Батлер пытается переосмыслить отношения воображения и символического, порядка представления и порядка закона, указывая, что уже для Фрейда телесное самовосприятие субъекта было определено воображаемым. Однако воображаемое и «воображаемая оркестровка» гендера в философской и культурной традиции Запада были «колонизировано» маскулинной властью, что может и должно быть поставлено под сомнение3. Отсюда и критика Батлер концепции закона исключения у Лакана, который объяснял механизм психического травматизма действием символического порядка. Но не ведет ли исключение символического и доминанта воображаемого в гендерном конструировании к тупику существования, в котором гендер и гендерная группа не только не могут адекватно воспринять себя и социальный контекст, но и мыслить объективные условия своего бытия, желать, реагировать и действовать?