ПАНОРАМА МИРОВОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
  Русская философия: полюсы и векторы  
ТОЛСТОВСКИЕ МОТИВЫ В ТРАКТАТЕ Ф. НИЦШЕ «АНТИХРИСТ»
И.И. ЕВЛАМПИЕВ

 

Аннотация
Рассматривается влияние, которое книга Л. Толстого «В чем моя вера?» оказала на взгляды Ф. Ницше. Анализируются выписки из этой книги, которые Ницше делал в своей рабочей тетради, и их отражение в его трактате «Антихрист». Показано, что после прочтения книги Толстого Ницше стал позитивно оценивать учение Иисуса Христа, а историческое христианство он стал понимать как радикальное искажение этого учения.

Ключевые слова: Л. Толстой, Ницше, «В чем моя вера?», «Антихрист», учение Иисуса Христа, историческое христианство.

Summary
It is considered the impact that Leo Tolstoy’s book «What I Believe» has had on the views of Friedrich Nietzsche. Extracts from Tolstoy’s book that Nietzsche wrote in his workbook and their reflection in his treatise «The Antichrist» are analyzed. It is shown that, after reading Tolstoy’s book, Nietzsche began to evaluate positively the doctrine of Jesus Christ and he began to realize that historical Christianity is radical distortion of that doctrine.

Keywords: Leo Tolstoy, Nietzsche, «What I Believe», «The Antichrist», doctrine of Jesus Christ, historical Christianity.


Евлампиев И.И. Толстовские мотивы в трактате Ф. Ницше «Антихрист» // Философские науки. 2014. № 1. С. 88 – 102.

Evlampiev I.I. Leo Tolstoy’s Motives in Nietzsche’s The Antichrist // Russian Journal of Philosophical Sciences. 2014. № 1. P. 88 – 102.

 

 

По отношению к двум великим мыслителям XIX в. уже давно сложились устойчивые стереотипы восприятия, в согласии с которыми они предстают совершенно противоположными по своим идейным устремлениям, в особенности если иметь в виду их религиозность, их отношение к христианству. Л. Толстой при всем его расхождении с учением исторической христианской церкви признается безусловно христианским мыслителем, в то время как Ф. Ницше имеет в общественном мнении авторитет «нигилиста» и «атеиста». Тем не менее мы попытаемся обосновать сходство их представлений о религиозных основаниях культуры, тем более что аргументы для этого дают некоторые русские философы начала ХХ в., которые проницательно увидели весьма неоднозначное отношение Ницше к христианству (С. Франк, А. Белый) и определенное сходство религиозных исканий Ницше и великого русского писателя (Л. Шестов).

Первостепенное значение в данном случае имеет своего рода «эмпирический факт», подтверждающий несомненную близость размышлений Толстого и Ницше о христианстве, причем в этом контексте необходимо вспомнить и о Достоевском. Этот «факт» связан с замыслом и воплощением позднего трактата Ницше, посвященного христианству. Опубликованные только в 70-е годы ХХ в. рабочие тетради Ницше показали, что его путь к «Антихристу» во многом был связан с чтением двух книг, подтолкнувших его к созданию этого сочинения в том виде, который нам известен. Эти две книги – «В чем моя вера?» Л. Толстого и «Бесы» Ф. Достоевского. Но идеи Достоевского достаточно сложно преломились в тексте «Антихриста», поэтому этот вектор влияния не лежит на поверхности. Книга Толстого произвела на Ницше гораздо более прямое и ясное впечатление, которое непосредственно отразилось в его рассуждениях об историческом христианстве и его противоположности учению Иисуса Христа. Внимательный анализ тех фрагментов книги Толстого, которые Ницше выписывает в свою рабочую тетрадь, ясно показывает, что он очень хорошо понял общую логику размышлений Толстого и полностью согласился с ней.

Прежде чем говорить о том, что в качестве наиболее важного для себя выделил Ницше в книге Толстого, необходимо понять, что в ней является объективно главным, а что второстепенным – ведь и среди сторонников Толстого, и среди его критиков такое правильное понимание не всегда присутствует. При рассмотрении религиозного учения Толстого всегда первым делом обращают внимание на то, что для него христианство оказывается чисто моральным учением, лишенным мистического, т.е. подлинно религиозного содержания. В этом случае критиковать позицию Толстого достаточно легко, и соответственно легко пренебречь ею как чем-то малозначимым для развития европейского общества и европейской культуры. На деле «морализм» Толстого – совершенно очевидный и бесспорный – не является центральным пунктом его отношения к христианству, это скорее нечто вторичное и конкретное по сравнению с самым главным и принципиальным в его учении, по сравнению с тем, что составляет непреходящее значение этого учения и что остается абсолютно актуальным и верным в наши дни так же, как в эпоху Толстого.


Критика исторического христианства в книге Л. Толстого «В чем моя вера?»

Исходное и самое принципиальное в учении Толстого – это его общая оценка исторического христианства, преодолевающая многовековые стереотипы, которые столь упорно и методично, на протяжении столетий, навязывались церковными идеологами, что, в конце концов, стали как бы «самоочевидными», не предполагающими никакого обсуждения. Быть может, главное качество Толстого в этом контексте – это его тонкое понимание жизни, в ее самых обыденных проявлениях и в ее глубочайшей сущности, – качество, благодаря которому он и стал великим писателем, знатоком человеческих душ. Безусловно не являясь сильным мыслителем (что и обуславливает легкость критики его религиозно-философских взглядов), Толстой дает пример гениального «простеца», выразителя тех важнейших идей, обосновывающих нашу жизнь, которые почему-то не замечают «мудрецы». Проницательно вглядываясь в концепцию жизни, созданную христианской церковью, Толстой видит ее абсолютное несоответствие потребностям живых людей и живой жизни, которой он причастен и которую он глубоко понимает. Собственно говоря, это несоответствие чувствовали и чувствуют огромное число людей – и в эпоху Толстого и позже. Именно эти глубоко чувствующие и ищущие люди, не удовлетворяющиеся тем, что им диктуют авторитет и среда, и породили то антицерковное, антиклерикальное и антирелигиозное движение последних трех столетий, которое привело европейское общество к его современному состоянию, когда религия и церковь уже не играют никакой содержательной роли в жизни европейцев, превратившись в такие же «симулякры», как и многие другие традиционные ценности. Трагизм всего этого движения заключается в том, что, рожденное людьми, глубоко возмущенными многовековой ложью, сковывающей жизнь, оно очень быстро стало орудием, направленным против самой жизни, против главного в ней. Борьба с ложной формой религиозности превратилась в борьбу с религиозностью как таковой, т.е. с духовным измерением жизни. Результатом этого стало абсолютное господство материальных ценностей и невиданная деградация культуры. Поскольку без какого-то бога человек жить не может, уничтожение всех традиционных богов привело к тому, что современная цивилизация окончательно приняла «бога-брюхо», по меткому выражению Достоевского.