ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА.
ФИЛОСОФСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ
  Отечественная философская мысль  
На грани веков
В ПОИСКАХ НОВОЙ ФИЛОСОФСКОЙ ПАРАДИГМЫ
ОТ РЕДАКЦИИ

 

От редакции. В поисках новой философской парадигмы // Философские науки. 2015. № 4. С. 21 – 23.

Editorial. In Search of New Philosophical Paradigm // Russian Journal of Philosophical Sciences. 2015. № 4. P. 21 – 23.

Полный текст

 

 

Конец XIX – начало XX вв. для отечественной философской мысли и духовной культуры в целом были временем пессимистических пред- чувствий, наполненных ожиданиями краха, роковых потрясений. «Двадцатый век… Еще бездомней, / Еще страшнее жизни мгла, / Еще чернее и огромней / Тень Люциферова крыла», – предрекал А. Блок. Для таких предчувствий, надо признать, были свои причины. С одной стороны, сказывалось характерное для русского самосознания усиление апокалиптических настроений в переломные эпохи смены веков; с другой стороны, вселяла тревогу социально-политическая ситуация: предреволюционное время рождало ощущение приближения гибели страны, что неизбежно сопровождалось поисками новых ответов на старые историософские вопросы о прошлом и будущем России, о перспективах ее отношений с Западом и Востоком, обострением интереса к геополитическим проблемам времени. Первым симптомом нарастающего духовного кризиса и поисков новой философской парадигмы стал сборник «Проблемы идеализма» (1902), на страницах которого его авторами (прежде всего Бердяевым, Булгаковым, Струве, Франком) было дано обоснование нового мировоззрения как «поворота к христианскому гуманизму». Философская мысль, как бывало уже не раз в подобных ситуациях, обратилась к религиозному мировоззрению, усмотрев в нем источник подлинного философского знания.

Множество течений, школ, направлений стало развиваться под знаком Нового религиозного сознания – философемы, направленной против секуляризированной культуры и утверждавшей, что истина открывается человеку как «религиозно живущей личности». В Новом религиозном сознании интеллектуальная элита увидела и особый путь возврата к вере, и новое эпистемологическое основание для осмысления взаимоотношения Ratio и Логоса. Предложенная философема, придав движению общественной мысли духовно напряженный экзистенциальный характер, стала своеобразным трамплином для взлета критических настроений против отчужденности общественных форм жизни и догматов огосударствленной церковности от человека, против ограниченности рационализма и материализма, против утвердившейся, но зашедшей к тому времени в тупик, народнической идеологии, против распространившихся в среде кружковой интеллигенции революционных идеалов марксизма – стала плацдармом борьбы за Логос.

Вновь возникла проблема добра и зла в варианте религиозной теодицеи: если все от благости Божьей, то откуда зло? Новое мировоззрение искало пути выхода из духовного кризиса в лоне русской религиозной философии и западноевропейской философии экзистенциального направления. В философских исканиях место старых кумиров (Дж. Милль, Г. Спенсер, О. Конт, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский) заняли ранние славянофилы, Вл. Соловьев, К.Н. Леонтьев, Л.М. Лопатин, А. Бергсон, С. Кьеркегор, Ф. Ницше. Их философские идеи предопределили дальнейшее движение отечественной философской мысли к религиозному идеализму (С.Н. и Е.Н. Трубецкие, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин), к теософии с ее притязаниями быть одновременно философией, религией и наукой, к символизму, ориентировавшему на преодоление привязанности к объекту в его непосредственной (или опосредованной) данности. Для философии символизм открывал новый интерес к метафизическим проблемам, позволял связать различные исторические эпохи, культуры, религии, увидеть их «просвечивающими одна в другой» (Д.С. Мережковский, Вяч. Иванов, А. Белый). В искусстве он инициировал создание собственных моделей художественного творчества (Ф. Соллогуб, А. Блок, В. Брюсов, З. Гиппиус в поэзии, Е. Евреинов в театре, А. Скрябин, И. Стравинский в музыке, «русский авангард» в живописи).

Оказавшиеся в центре дебатов историософские проблемы свободы и необходимости, цели и смысла истории, ответственности человека за исход исторических событий, соотношения российской и европейской культуры обрели эсхатологический характер. Это было время жарких открытых споров и дискуссий, деятельности философских обществ и собраний (Религиозно-философское общество памяти Вл. Соловьева в Москве, религиозно-философские Собрания и Религиозно- философское общество в Санкт-Петербурге, Московское психологическое общество), ставших центрами обсуждения вопросов об отношении религии и культуры, личности и государства, интеллигенции и власти, о философии и научном знании, о свободе самовыражения и политической ангажированности в художественном творчестве. С Новым религиозным сознанием связан тот духовный подъем в русской культуре, который отразил ее уникальный творческий взлет и беспрецедентную активность российской интеллектуальной и художественной элиты. По своему духовному напряжению и по богатству принесенных плодов этот период не имеет параллелей в истории русской культуры и по праву называется эпохой ее Серебряного века.